Читаю

Мэри Стюарт "Хрустальный грот"

Нет, Мерлин, из тебя не получится ни короля, ни даже принца в человеческом понимании. Но когда ты вырастешь и станешь мужчиной, любой король посчитает за счастье иметь тебя рядом, и тогда он уверенно будет править миром.

Роман Мэри Стюарт больше приключенческий, чем сказка или фэнтези. Это замечательная попытка превратить древнюю легенду в историю, а великого и могучего колдуна Мерлина - в живого человека.

Никогда у меня еще так медленно и тяжело не шли книги об "артуриане". А все потому, что у Мэри Стюарт наравне со множественными подробными описаниями огромная роль в повествовании уделяется географии, этнографии и генеалогии королевских родов Британии V века - пришлось попутно устранять пробелы в этом вопросе. И пусть большая часть здесь всего лишь домыслы, но настолько красиво вплетены они в призрачную и малоизученную историческую канву, что впечатления это ни в коем случае не портит.

Следующие части трилогии буду читать в оригинале, т.к. инстинктивно ощущаю неточности перевода (в особенности топонимические) и шероховатости литературного стиля переводчика.

Анна Старобинец "Убежище 3/9"

 - Потому что земля русская. Здесь зла нету. Нечистая сила есть, а зла - ни-ни.

Поверите ли нет, но постоянно в процессе чтения всплывали ассоциации с российскими "киношедеврами" "Книга мастеров" и "Страна хороших деточек". И только позже я узнала, что обе эти вещи созданы стараниями Анны. О чем это говорит? О каком-никаком, но узнаваемом авторском стиле. И, конечно, не по-женски грубоватая прямолинейность и сумасшедшая фантасмагория, нагромождение сказочных образов, иллюзий, наваждений, пересечение реального и "иного" миров - не последние его составляющие. И холодок по коже Анна умеет вызвать мастерски, что тут говорить.
Но почему-то ее "шедевры" мне всегда хочется взять в кавычки. Быть может, дело в нарочитости? Все эти беспроигрышно шокирующие моменты, матерящиеся сказочные герои... Или все-таки в поверхностности? Копнуть-то совсем некуда - все на виду и откровенно, а малейшие отсылки все какие-то недалекие, среднестатистическо-подростковые, массмедийные. Одноразово-проходная книга-то, прямо скажем.
Но самое неприятное для меня в Старобинец то, из-за чего я так настороженно отношусь и к современной отечественной литературе вообще: вселенская тоска, безысходность, тотальная злоба и отвращение ко всему окружающему. Просто поразительно, как в умах этих внешне веселых и позитивных русских людей постоянно рождается это. Сублимация, не иначе. Что за привычка дурацкая, сливать негатив в творчество? Как сели однажды на достоевщинку, так и погоняем уже больше сотни лет за редкими исключениями. И ведь никто не заметил, что от оригинала осталось уже лишь повальное "меня тошнит" и "я терпеть не могу" через строчку и никакого смысла. Фирменный русский стиль - обгадить все вокруг без разбору.

И это... давайте уже не будем кривить душой и высасывать из книги то, чего там точно нет. А любви там нет. Ни капли. Никто никого не любит - все хотят жрать. И желательно кого-нибудь из окружающих.

Алессандро Д'Авения "Белая как молоко, красная как кровь"

У всякой вещи свой цвет. У каждого чувства тоже.

Мурашки. Мурашки по коже.
Это роман-радуга. Радуга ярких и метких слов. Радуга сильнейших чувств. Потому что острых. Потому что первых.
Для вас до сих пор белый - цвет исключительно нежности, чистоты и невинности? Нет-нет, здесь это цвет одиночества и пустоты, холодный и жесткий.
Белый - одиночество, пустота.
Красный - любовь, страсть, отвага, долг.
Черный - страх, злость.
Фиолетовый - неудача, смерть.
Голубой - дружба, спокойствие.
Такая вот палитра. И вся здесь.
Это идеальная книга для сентиментальных романтиков с развитым образным мышлением. И главный герой очень милый мальчик и такой... итальянец: серенады, письма, размышления о Христе... Неплохо бы роман этот читать в оригинале: уж очень много в нем языковых штучек, вроде подмены букв Т9 или этимологии итальянсикх слов. Да к тому же язык такой красивый. Жаль, не знаю его.
А после таких книг о смерти всегда особенно начинаешь ценить жизнь.

Секрет простой:
Жить нужно так,
Будто видишь
Только солнце,
Только солнце,
Только солнце... 
А не то, чего нет...

Бертран Рассел "История западной философии"

Между теологией и наукой имеется Ничейная Земля, открытая для атак с обеих сторон; эта Ничейная Земля и есть философия.

Эта книга позволяет навести порядок в голове и разложить все обрывки философских знаний по полочкам. Кроме того, с ее помощью можно выбрать близкие лично вам философские идеи и теории, дабы ознакомиться с ними подробнее отдельно.

Что касается природы и строения мира, то возможны самые различные гипотезы. Научиться понимать Вселенную в соответствии с каждой из этих систем - наслаждение для воображения и в то же время противоядие от догматизма.

Главная прелесть расселовского способа изложения материала в том, что он не позволяет философии слишком оторваться от реальности, что во все времена являлось главной претензией к этой науке, и излагает теории, учения и идеи исключительно в их взаимосвязи с практикой: конкретными историческими событиями, достижениями практической науки, общественными настроениями. Плюс один из главных признаков гениальности автора - умение просто и доступно рассказать о сложном.

Цивилизованный человек отличается от дикаря главным образом благоразумием, или, если применить немного более широкий термин, предусмотрительностью.

Моя жизненная философия во многом позаимствована у Гераклита: все течет, все меняется, все относительно, весь мир - единство и борьба противоположностей, человек по сути своей ничтожен, абсолютная истина недостижима. По своему личному отношению к жизни я безусловный эпикуреец: главное благо - умеренные удовольствия. Кроме того, мне очень импонирует уравновешенность и непритязательность Спинозы, просвещенный эгоизм Локка, скептицизм Юма, естественная религия Руссо, идея мирового государства позднего Канта, утилитаризм Бентама. И вообще, мой план чтения знатно припух от любопытных мне философских трудов разных авторов.

Наука может ограничить знание известными пределами, но она не должна и не может ставить пределы воображению.

А еще я окончательно осознала и сформулировала для себя, почему же я не могу быть христианкой. Я уверена в том, что неправильна и вредоносна одна из основных идей учения - идея о посмертном царстве Божьем. Вне зависимости от того, верим мы в него или не верим, глубоко в сознании укоренилось восприятие нашей жизни как черновой, подготовительной. Гораздо более созидательной и плодотворной для установления гармонии и мира в этом мире стала бы идея единственности жизни. Я допускаю, что человеческое существо непостижимым образом при рождении/зачатии получает некий сгусток энергии, искру жизни, но я не верю и считаю нецелесообразным и вредным наделение именно его духовностью, интеллектом, памятью или какими-то иными свойствами личности вообще. Код нашей личности в значительной степени передается по наследству с генами, формируется в их комбинации. И это, на мой взгляд, идеальное подтверждение того, что реальный мир - единственный и лучший для нас, иного и быть не может. А идеи о грядущем посмертном лучшем - оправдания для неудачников.

Нет закона природы, гарантирующего, что человечество должно быть счастливо. Каждый может видеть, что это истинно относительно нашей жизни здесь, на земле, но странная психическая особенность превращает наши большие страдания в этой жизни в аргумент за лучшую жизнь после смерти. Мы не пользуемся таким аргументом в какой-либо другой связи. Если бы вы купили десять дюжин яиц у человека и первая дюжина была бы вся порченая, то вы не заключили бы из этого, что оставшиеся девять дюжин обладают превосходными качествами.