Читаю

Марсель Брион "Микеланджело"

Великий художник тот, кто умеет сделать прекрасное произведение независимо от того, какой материал имеет в своем распоряжении.

Мне совершенно непонятен культ прославленных деятелей искусства, граничащий с обожествлением. Конечно же, я признаю существование незаурядного врожденного таланта, но я также хорошо понимаю и влияние случайностей, окружения на его развитие. Разве кто-нибудь когда-нибудь сможет узнать, сколько талантливых и даже, быть может, гениальных художников так и канули в безвестности, погибли еще в младенчестве или, к примеру,  убиты в случайных уличных беспорядках? А что если кого-то банально "среда заела", не хватило толчка или звезды сложились так, что никто так никогда и не заподозрил в них этой "божьей искры"? И потому мне гораздо более понятны и интересны биографические произведения, где воздается должное этим случайностям, мгновениям колебаний, перепутьям, где сложившаяся судьба описывается как один из множества возможных путей, но не единственный и абсолютный, где человек остается человеком, не превращаясь в орудие божества, любой поступок и действие которого имеет высший смысл. У Бриона же гений Микеланджело возведен в абсолют, а для человека, к сожалению, места не осталось. Излишнее благоговение перед прославленным творцом мешает автору быть объективным и превращает его произведение в пафосную оду, наполненную мистическим смыслом. Складывается впечатление, будто Брион взял на себя функции адвоката, защищающего добрую память гения от нападок критиков и скептиков.

Из безусловно положительных качеств могу назвать восхитительно красочное описание пейзажей, впечатляющую художественную интерпретацию и довольно объективную оценку исторических условий, неплохое представление других известных исторических личностей: Мазаччо, Якопо делла Кверча, Гирландайо, Никколо Пизано, Савонарола, Леонардо да Винчи, Лоренцо и Пьеро Медичи, Чезаре Борджиа.

И все же в этой книге больше толкования творчества, это скорее развернутая искусствоведческая рецензия, чем биография. А если вам более интересен Микеланжело-человек, чем Художник, рекомендую "Муки и радости" Ирвинга Стоуна. Это, конечно, те же художественные домыслы на основе исторических свидетельств, но гораздо, гораздо живее.

Чарльз Диккенс "Крошка Доррит"

Крошка Доррит, Крошка Доррит. О чем бы ни думалось, что бы ни вспоминалось. Всюду она, Крошка Доррит!

Ну вот же! Вот она! Наконец-то я нашла свою лучшую книгу Диккенса! А Эми Доррит отныне для меня стала идеальной викторианской героиней, потеснив с этого места заслуженную филантропку и скромницу Джен Эйр.
Это восхитительная и идеально дозированная смесь Диккенса весело-ироничного (как в "Пиквикском клубе"), зло-саркастичного (как при описании судов в "Холодном доме"), мрачно-готичного (как в "Рождественской песне"), загадочно-таинственного (как в "Больших надеждах"), сентиментально-романтичного (как... везде). Это вообще, по-моему, самый что ни на есть Диккенс во всех своих ипостасях сразу. И это, кстати, тот редкий случай, когда внушительный объем произведения (два тома) идет ему только на пользу и воспринимается как большое благо для читателя.
Несмотря на абсолютное соответствие своей эпохе, сюжеты Диккенса почти два столетия не теряют актуальности. Это ли не знак истинной классики? И многочисленные Полипы в Министерствах Волокиты все так же плетут свои липкие сети, дабы, не дай бог, не свершилось в государстве чего полезного, и простые честные труженики все так же набивают своими скромными сбережениями мошны коварных Мердлов, и требовательное Общество все так же старается утвердить главенство своего блага и возвести стены приличий для своих членов, а всевозможные миссис Дженерал все так же громогласно высказывают чужие мнения, настойчиво приучая к тому же своих юных воспитанниц...
Роман вызывает неудержимый смех, слезы грусти, вздох сочувствия, бурю негодования, восхищение, удивление. От некоторых по-английски тонких и интеллигентных сатирических
пассажей хочется прыгать и хлопать в ладоши, перечитывая и перечитывая их вслух. От зловещей атмосферы иногда ощущаешь дуновение холода и по коже пробегают мурашки.
Одного не может "Крошка Доррит" - оставить читателя равнодушным.

Спокойно шли они вперед, счастливые и неразлучные среди уличного шума, на солнце и в тени, а люди вокруг них, крикливые, жадные, упрямые, наглые, тщеславные, сталкивались, расходились и теснили друг друга в вечной толчее.

Джордж Оруэлл "1984"
Уф, какая неприкрытая спекуляция!..
Уф, какая толстая и жирная пропаганда!..
Уф, какой откровенный политический памфлет под видом художественной литературы!..
Стадию отфыркивания прошли - начинаем разговор.
В вопросе будущего человечества я абсолютный пессимист и совершенно не понимаю, как вообще здравомыслящий человек может на что-то надеяться. Я, знаете ли, тут совершенно солидарна с Воннегутом (четырнадцатый том сочинений Боконона помните?), хотя и малодушно цепляюсь за призрачную и совершенно безосновательную мистическую надежду (как Стивен Кинг). Что бы мы ни делали, каких бы законов ни изобретали, как бы ни воспевали ценность человеческой жизни, мы неизбежно катимся к истреблению человечества. К пушечному мясу мы с вами катимся, бесполезному и ничего не стоящему пушечному мясу, как бы красиво оно ни называлось и под какими бы лозунгами ни маршировало. Свобода - и в наше время уже утопия, блажь и роскошь, доступная лишь избранным, а через парочку поколений и вообще останется лишь сказочной идеей в редких воспоминаниях. Невозможно увеличение личной свободы индивида при постоянно растущей плотности населения. Это обратно пропорциональные величины, если принципы математики вообще применимы в отношении абстрактного понятия. И говорит об этом все тот же здравый смысл, что и твердит нам наше любимое "дважды два - четыре".
Примечательным мне кажется то, что если скомбинировать "1984" Оруэлла и "Дивный новый мир" Хаксли, то как раз и получим идеальную модель устройства демократического общества нашего заокеанского "старшего брата". Парадокс, да? Однако, факт! Не значит ли это, что они и есть те самые неиссякаемые источники, откуда современные политические новаторы черпают вдохновение?
К чему это я веду? Да к тому, что в общем-то мир, показанный в этой книге, неизбежен, за исключением чисто внешних пугалок, многочисленных логических неувязок и абсолютных алогизмов. Если конечно, Вселенная не вмешается раньше и не оптимизирует численность нашей популяции за нас своей твердой и непреклонной рукой.
А потому, раз уж я абсолютно не верю в положительный исход всеобщего будущего, я, чисто по-женски, конечно же, сознательно выбираю для себя путь далекого от политики прола: радоваться всему тому доброму и светлому, что еще могу получить от этого мира,  постараться сохранить очажок человечности в себе и передать искорки его дальше - своим детям. Да, наверное,  этого мало для всеобщего спасения, но, кто знает, быть может, только таким искрам и суждено уцелеть в урагане грядущего... Надежда - это все, что у нас есть.
И слава богу, что эта книга, наконец, закончилась!

Джейн Остен "Эмма"

Какая жалость, что прекословить даме недозволительно...

В первый момент после Оруэлла Остен показалась мне глотком свежего воздуха - такой легкий и невесомый батистово-кисейный, цветочно-душистый флирт. Но чем дальше, тем больше я увязала в топком болотце сладкой патоки. Этакий райский мирок, в котором из всех проблем может случиться разве что досадное несварение желудка у папеньки да внезапный посреди зимы снегопад, а потому и настойчивое вмешательство в чужую личную жизнь может сойти за доброе дело. Стиль легкий, как ванильное облачко, а ирония даже не покусывает - она щекочет крыльями бабочки.
И, знаете, вот в очередной раз подумалось мне, что, если бы Остен была мужчиной, ее книги бы, скорее всего, никто не читал. Весь интерес к ним, по-моему, изначально крутился где-то на уровне мужского "А женщины, оказывается, умеют писать!" А дальше уж и дамы подхватили и водрузили ее вместе со всем творчеством на знамя феминизма.
А посему у меня просьба к поклонникам этой писательницы: посоветуйте, пожалуйста, что-нибудь у Остен со смыслом и с какой-либо еще ценностью, кроме легкой иронии и бесконечного самолюбования женственности. И это будет моя третья и последняя попытка.