Читаю

Рэй Бредбери "Кладбище для безумцев"

 А что Америка? Ни одной стоящей истории про привидения или огромных собак. Разве что Новый Орлеан: там достаточно туманов, дождей и одиноких домов на болотах, от которых холодный пот прошибает: есть где раскопать могилку, пока святые вечно куда-то маршируют.

Ох, до сих пор не отпустила меня холодная, серая, мрачная и зловещая атмосфера романа "Смерть - дело одинокое"!.. Такая непривычная Калифорния Бредбери - это, конечно, совсем не теплые солнечно-ситцевые алабамские гнездышки Фэнни Флегг, но засасывает она абсолютно так же. С головой и удовольствием нырнула туда еще разок.
"Кладбище для безумцев" - вторая книга условной трилогии. Те же колоритные и симпатичные персонажи, тот же пусть зловещий и мрачный, но наивный и романтичный оптимизм...
На этот раз действие происходит на одной из голливудских киностудий, и полное погружение в кино-кухню середины XX века читателю гарантировано. А как же иначе, ведь перо в руках мастера атмосферы и аллегории!

Только что здесь прошагала римская фаланга из сорока человек. По десятому павильону бегала горилла, волоча собственную голову. Из мужской уборной выкинули одного художника-постановщика, он голубой. Иуда устроил в Галилее забастовку, требует, чтобы платили больше сребреников. Нет-нет. Ничего странного, иначе я бы заметил.

К сожалению, я почти совсем не разбираюсь в американской киноклассике, а потому без постоянных подсказок переводчика, честно говоря, большая часть авторских отсылок и аллюзий прошла бы мимо меня.
И сердце мое все же остается с первой книгой о прибрежном одиночестве, ностальгии и безысходности... Конечно, в планах и третья - "Давайте все убьем Констанцию".

Александр Чудаков "Ложится мгла на старые ступени"

"Однажды в студеную зимнюю пору
Сплотилась навеки великая Русь.
Гляжу, подымается медленно в гору
Великий, могучий Советский Союз!"
                                 (детская народная перепевка)

Очень тяжело мне читать произведения современных авторов о советском времени. Я родилась в той стране, я вспоминаю с щемящей нежностью портрет дедушки Ленина на первой страничке букваря, мне светит улыбка первого космонавта мира Юрия Гагарина, с детства заслушивалась рассказами родителей о пионерских лагерях... Я не могу просто взять и отрезать кусок своей души, не могу выдавить из нее все родное и близкое, впитанное с детства. А кажется, большинство авторов, включая, к примеру, Солженицына, именно этого от меня хотят.
Когда я поделилась с одной знакомой читательницей, что боюсь  в очередной раз встретиться с новой трактовкой истории, она ответила: "Чудаков ничего не трактует. Он просто рассказывает".
И, перевернув последнюю страницу романа, я с ней соглашаюсь абсолютно. Этот роман - летопись XX столетья сквозь призму одной семьи. Ссыльной семьи. Чудаков воспевает людей простых, непритязательных, трудолюбивых, безропотно принимавших и переносящих все тяготы жизни.
Чем-то, какими-то мотивами горечи и сожаления о былом, утраченном этот роман перекликается с "Матрениным двором" Солженицына, но в отличие от него без малейшей тени оттолкнувшей меня желчи и злости. Непроизвольно сравнивала я его и с недавно прочитанными "Пожилыми записками" Губермана. Такие же ностальгические записки эмигранта, та же семейная ссылка, но без малейшего упрека, без возмущения - как дождь или град, как явление природы, как необоримую стихию описывает Чудаков советское время... И мне это оказалось близко. Это настоящий XX век со всеми войнами, потрясениями, перегибами и послаблениями, судьбами простыми и героическими, правдой и домыслами - такой, каким видели его простые люди, как я, моя семья, как Антон Стремоухов...

И, кстати, дедушка мой тоже ссыльным был, его рассказы о сосланной интеллигенции и т.п. мне тоже постоянно вспоминались в процессе чтения. Только мы, в отличие от героев Чудакова, северяне - Воркутинские мы. :)

Цитат навыписывала огромное множество, все тут и не приведу. Вот это, пожалуй, особенно тронувшее, из последних записок деда годится для концовки:

"...душа моя будет смотреть на вас оттуда, а вы, кого я любил, будете пить чай на нашей веранде, разговаривать, передавать чашку или хлеб простыми, земными движеньями; вы станете уже иными - взрослее, страше, старее. У вас будет другая жизнь, жизнь без меня; я буду глядеть и думать: помните ли вы меня, самые дорогие мои?.."

Fannie Flagg"Standing In The Rainbow" ("В сиянии радуги")

Хронологически и по смыслу данный роман охватывает и "Добро пожаловать в мир, Малышка", где тишина и спокойствие городка Элмвуд Спрингс противопоставляется безумному ритму жизни больших городов, и "Рай где-то рядом", где жизни большинства персонажей-горожан 40-х  уже оборвались либо клонятся к закату. Здесь же с самого начала они все предстают перед нами в золотые свои времена: и Соседка Дороти - хозяйка любительской радиостанции для домохозяек, и суровая и строгая медсестра Рут, и Норма с Мэки еще только влюбленные школьники, и тетя Элнер - пухленькая добродушная фермерша в расцвете сил, и злополучная парикмахерша "бедняжка Тот Вутен", и продавщица местного магазинчика, настоящая икона стиля для всех окрестных девчонок, красавица Марион Чэпмэн. И юмор такой тепло-домашний, и язык простой, уютный, по-соседски  доверительный:

One day I scrubbed and scrubbed my kitchen sink but it would not come clean. It was then my daughter came in and asked why I was sprinkling Parmesan cheese in the sink. My husband took me for glasses the next day. (Однажды я терла и терла свою кухонную раковину, но она не становилась чище. Тогда пришла моя дочь и спросила, зачем я насыпала Пармезан в раковину. Назавтра муж купил мне очки.)

Если в "Рай где-то рядом" есть какие-то философско-мистические проблески, в "Добро пожаловать в мир, Малышка" - остро-социальные обличительно-разоблачительные нотки, то этот роман исключительно американско-патриотический. В хорошем обывательском смысле. И как всегда у Флегг, женщины начинают и... выигрывают совершенно неожиданно для всех. :)
Летопись жизни маленького городка - это та Америка, какой я бы хотела ее знать и принимать. :) Я даже готова полюбить ее такую: одноэтажную, без нечистоплотных политиков и закулисных интриг, без набившей оскомину псевдо-демократии, без идей мирового господства, большого бизнеса и главенства финансового сектора - только добрые провинциальные тетушки, ситцевые платьица, клубнично-ревеневые пироги, домашние радиостанции и всепоглощающая любовь к ближнему. Тепло, солнечно, мило и непринужденно. Идеальный ванильно-сахарный и нежно любимый мной мир Фэнни Флегг.
Смотрите:

That night Bobby was especially sweet and after dinner, when they were all out on the porch, he went over to his mother in the swing, lay down with his head in his mother's lap, and went to sleep, something he had not done since he was six. It was an extraordinarily warm evening and the entire family, including Jimmy and Dorothy's red-and-white cocker spaniel, Princess Mary Margaret, all sat out trying to catch a little night breeze. It was a quiet night and they were enjoying the sound of the crickets and the soft squeak of the swing. (Тем вечером Бобби был особенно мил, и после ужина, когда они все сидели на террасе, он подсел к маме на качели, положил голову ей на колени и заснул, чего он не делал с шестилетнего возраста. Это был необычайно теплый вечер, и вся семья, включая Джимми и бело-рыжего кокер-спаниеля Дороти Принцессу Мэри Маргарет, сидела на улице, стараясь поймать легкий ночной ветерок. Это была тихая ночь, они наслаждались стрекотанием сверчков и тихим поскрипыванием качелей.)

Действительно рай, вы не находите?
И как же приятно временами убегать в этот теплый обволакивающий мирок от нашего безумного, безумного настоящего! Флегг - восхитительно нежный и чуткий терапевт, она легко отвлекает от насущного и заставляет глупо улыбаться. )))))

All the scientists are determined to tell us what the moon is made of and what the stars are... and why there are rainbows... but I just don't want to know. When I wish on a star, I don't need to know what it's made out of. Let the men figure it out. As for me, when a thing is beautiful, what does it matter why.
(Все ученые полны решимости рассказать нам, из чего сделана луна или звезды... и откуда берется радуга... я просто не хочу этого знать. Когда я загадываю желание на звезду, мне не нужно знать, из чего она состоит. Пусть люди разбираются с этим. Как по мне, если вещь красива, то какая разница почему.)

И я послушно тянула время, смаковала каждую фразу, совсем не спешила выныривать из этого мягкого радужно-солнечного облака... Но все когда-нибудь заканчивается. Последние страниц 50 дочитывала уже с трудом и сквозь слезы: меняются времена, уходят люди... Жизнь есть жизнь.
Утешает то, что меня еще ждет новый роман любимой писательницы - «The All-Girl Filling Station's Last Reunion».

Эрих Мария Ремарк "Жизнь взаймы"
Нет, все-таки Ремарк удивительный писатель! После знакомства с каждым его романом я думаю: "Вот! Этот - самый-самый! Лучше быть не может!".
И вот очередной роман и снова те же мысли...
Так потрясающе красиво кружить в вальсе любовь и смерть умеет, пожалуй, только он.
Где каждое слово - весомо.
Где каждый эпизод - потрясающе красив.
И пусть смерть всегда где-то на подступах, где-то совсем рядом, буквально за спиной, но в каждой строчке - гимн жизни, любви, пробуждению.
Да, пожалуй, современному читателю может показаться, что герои изъясняются статусами из социальных сетей, настолько продуманы, лаконичны, объемны и даже почти осязаемы диалоги, пробирающие до костей.

Кто хочет удержать – тот теряет. Кто готов с улыбкой отпустить – того стараются удержать.

 Жизнь - это парусная лодка, на которой слишком много парусов, так что в любой момент она может перевернуться.

Не могу не вспомнить романы "Три товарища" и "Триумфальная арка". Из первого здесь альпийский санаторий для больных туберкулезом, спортивная машина, серебристое сверкающее платье и... послевоенная жажда жизни с горьким осадком памяти. Из второго - Париж. И он здесь великолепен! Струи фонтанов, пение канарейки на утреннем окне, радуга света, струящегося сквозь витражи часовни, ночные шорохи садов, полумрак небольшого кафе и шепот пузырьков шампанского в бокале... Oh, oui!
Лилиан Дюнкерк - потрясающая девушка. Если бы я экранизировала этот роман, на ее роль сегодня однозначно выбрала бы Одри Тоту (а в идеале Одри Хепберн, если бы пораньше): та же хрупкость фигуры, сверкающие глаза и походка - танец тонких белых щиколоток, - та же легкая сумасшедшинка, безумная и бесконечная жажда жизни, обезоруживающая искренность и инфантильная эгоистичность:

— Сегодня вечером слово "хотеть" кажется мне каким-то чугунным. С ним ничего не поделаешь. Оно слишком ломкое.

— У вас такой счастливый вид! Вы влюблены?
— Да. В платье.

 Роман - в любимые, однозначно! =)
И все-таки он у Ремарка самый-самый! И лучше быть не может! ;)